В мае 1857 года дислоцирующиеся на военной базе в Мируте индийские наемники, много десятилетий верой и правдой служившие британской короне, наотрез отказались подчиняться приказам английских офицеров и открыли по ним огонь на поражение. Так началось знаменитое восстание сипаев, которое в считанные дни переросло в кровопролитную народную войну против британского владычества в Индии. Поводом для нее стали выданные сипаям патроны к винтовке «Энфилд» - индийцы восприняли их как оскорбление, которое можно смыть только кровью.
ПУЛЯ - НЕСПЕШНАЯ ДУРА!
Во время Крымской войны 1853-1856 годов англичане и французы были поражены самоотверженностью и отвагой русских солдат и офицеров. Под шквальным огнем, демонстрируя редкое презрение к смерти, русские с перекошенными яростью лицами и криком «ура» бесстрашно шли в штыковые атаки, чтобы сойтись с противником в рукопашной. Между тем героизм объяснялся просто -у них не было выбора. Пули, выпущенные из русских ружей, просто не долетали до противника.
На вооружении русской пехоты стояли в основном гладкоствольные кремневые ружья с дальностью стрельбы всего в 300 шагов. Тогда как французы имели стержневой штуцер Тувенена с прицельной дальностью 1100 м, а англичане - великолепную винтовку «Энфилд» с пулей Минье и прицельной дальностью до 1000 ярдов (914 м). Именно из такой винтовки был, к слову, смертельно ранен в голову в Севастополе знаменитый адмирал Нахимов.
Прицельный огонь противника в три-четыре раза перекрывал дальность стрельбы и русских ружей, и гладкоствольных пушек, а посему только отчаянные штыковые атаки, невзирая на огромные потери, могли хоть как-то уравнять шансы.
По сути. Крымская война стала эпохальным столкновением нарезного и гладкоствольного пехотного оружия, в котором последнее потерпело сокрушительное поражение. И выиграл в ней тот, кто первым сумел по достоинству оценить преимущества винтовки и новых боеприпасов. Ими были французы и англичане.
Началось все в 1823 году, когда любознательный британский капитан Джон Нортон, служивший в Южной Индии, заинтересовался тем, как местные жители стреляют из духовых трубок. К каждому дротику они прикрепляли маленький диск, вырезанный из сердцевины стебля лотоса. Когда стрелок дул в трубку, разбухшие волокна растений плотно заполняли ее, существенно увеличивая силу, с которой выбрасывался дротик. Нортон детально описал этот любопытный способ стрельбы, а французский капитан орлеанских егерей Клод-Этьен Минье, прочитав его записки, решил применить туземный опыт для усовершенствования огнестрельного оружия.
На смену круглой свинцовой пуле Минье предложил коническо-цилиндрическую пулю с полым основанием. При заряжении она легко входила в ствол, а при выстреле мягкие края полости расширялись, благодаря чему нарезы внутри ствола плотнее ее захватывали, придавая пуле мощное вращение. Форма пули была гораздо предпочтительнее шара также с точки зрения аэродинамики. Ведь благодаря своей конической форме она испытывала гораздо меньшее сопротивление воздуха, а значит, с гораздо меньшими потерями превращала энергию взрыва в энергию удара.
Новинку оценили. Преимущества были очевидны: нарезные ружья с новым бое-припасом били в четыре раза дальше и были гораздо более мощными и точными. Гладкоствольный мушкет и шарообразная пуля, проиграв по всем статьям, приказали долго жить. По всему миру началась срочная переделка армейских ружей. Наступила эра нового - нарезного дальнобойного оружия.
Естественно, британцы, ведущие бесконечные войны по всему миру, в этом шли впереди планеты всей. Военное ведомство Великобритании не только приобрело права на изобретение Минье, но и усовершенствовало его. А затем, отстроив фабрику в Энфилде, начало массовое производство лучшего на тот момент огнестрельного оружия в мире - знаменитой капсульной винтовки «Энфилд».
По сравнению с другими она была легче, имела регулируемый прицел, в ней впервые ствол крепился к ложу кольцами, а не штифтами, а главное, она была способна послать пулю весом в 34 грамма на расстояние 2000 ярдов (1828,8 м). На тот момент аналогов у этого сверхмощного оружия просто не было. Но волею судеб именно эта продвинутая винтовка и ее не менее продвинутый боеприпас стали причиной одной ИЭ самых свирепых и кровавых колониальных войн, которые пришлось вести Великобритании. Конфликт, который британские газеты высокопарно окрестили «эпическим столкновением рас».
ДОИСЬ, ИНДИЙСКАЯ КОРОВА!
К моменту восстания Британская империя представляла собой величайшую империю в истории человечества. Империю, над владениями которой никогда не заходило солнце. И это не фигура речи. Вместе со своими колониями на всех континентах, доминионами и протекторатами она занимала четверть территории планеты и управляла четвертью населения земли. Практически куда бы ни ступала нога британского джентльмена - он везде оказывался у себя дома. Именно этим наследием Pax Britannica и объясняется сегодняшняя роль английского языка как главенствующего при общении между народами.
Ежедневно и ежечасно наращивая свое могущество, империя постоянно вела захватнические войны, расширяла фа-ницы своих владений, не гнушаясь для достижения гегемонии ничем. Рабский труд, работорговля, грабеж, геноцид, концентрационные лагеря, торговля наркотиками на государственном уровне... Вот далеко не полный перечень инструментов, с помощью которых британцы распространяли свое влияние, отхватывая всеми правдами и неправдами лучшие куски от мирового пирога.
Самым же лакомым куском в их тарелке была - Индия. Формально в состав империи она не входила, но англичане не без оснований считали ее жемчужиной в имперской короне. Хозяйничала там британская Ост-Индская компания.
Юридически - частная лавочка, но с широчайшими полномочиями и мощнейшей господдержкой. Ведь именно она отстаивала и проводила в жизнь экономические интересы империи. Под началом у этой конторы имелась отлично вооруженная и хорошо обученная частная армия, содержать которую Ост-Индская компания заставляла самих же индийцев. Так сказать, «оккупация - дело рук самих оккупируемых».
Схема была проста. Представители компании являлись к местному радже или мусульманскому навабу и намекала ему подсвечником, что тому не худо было бы заключить с их фирмой субсидиарный договор. Иначе, сами понимаете, могут быть проблемы. Можно и исконных земель лишиться, и титулов. Если тот не был идиотом, то тут же подмахивал бумагу, по которой обязывался исправно выплачивать нехилую субсидию на содержание наемной армии частной британской лавочки, а также вести все свои международные дела исключительно через британского резидента. В обмен на это марионетке разрешалось иметь пышный двор, драть три шкуры с соплеменников, носить золоченые одежды и важно надувать щеки. Но все исключительно под пристальным присмотром британских чиновников, которые подскажут и сколько драть, и когда надувать щеки.
Что касается простых индийских смертных, то их за людей британцы вообще не считали. И даже подвели под это серьезное религиозно-философское обоснование. Суть его сводилось к следующему: Всевышний предназначил туземцам участь рабов тех, кто родился их господами, чтобы благодетельный бич принуждал их трудиться. Посему единственное и бесспорное право туземца - быть принуждаемым к работе вопреки своей природной лени. Это почти цитата...
Искренне считая себя самой великой нацией в мире, несущей всем отсталым народам свет прогресса и англо-саксонской культуры, британцы на протяжении многих поколений воспринимали туземцев и заморские территории как нечто посланное им самим Богом в качестве сырьевого приложения. Посему британец в колониях был всегда прав. Во-первых, потому что он - белый. А во-вторых, потому что он - британец. Хозяин и сверхчеловек. В общем, Гитлеру было у кого поучиться...
Посему страну доили по полной. По подсчетам известного американского историка Брукса Адамса, только из одной Бенгалии за первые пятнадцать лет после присоединения Индии британцы вывезли ценностей на сумму I миллиард фунтов стерлингов. Это старых фунтов, куда более полновесных, чем нынешние. Именно это бабло из колоний (а не первый в мире парламент, газеты и демократические ценности, о которых так любят поговорить на кухне наши либералы) обеспечили успех английской промышленной революции и как следствие - господствующее положение Британии в мире.
Каждый феодал,оставшийся без прямого наследника, должен был отдать свои земли Ост-Индской компании. Каждый крестьянин - платить непосильные налоги. Ремесленники, принудительно прикрепленные к факториям, обязаны были сдавать компании свою продукцию по ею же нарисованным минимальным ценам. При этом действовал прямой запрет на вывоз любых индийских товаров (прежде всего ткацких) на внешние рынки в обход компании. И одновременно поощрялся экспорт британского текстиля, производимого более дешевым фабрич но-маши иным способом. Все это привело к гибели десятков миллионов крестьян от голода, к полному разорению и обнищанию регионов, благосостояние которых веками складывалось на производстве и торговле тканями.
Можно легко представить, какие теплые чувства испытывали индийцы к оккупантам, принесшим им свет истины и прогресса. Тем более что те, не утруждая себя изучением местной специфики, легко вмешивались и в сферу духовно-религиозную. Миссионеры получали полный карт-бланш на обращение индусов и мусульман в христианскую веру, а многие индуистские обряды (например, такие, как сватовство и саги - ритуал сосожжения вдовы на похоронах мужа) были британцами вообще запрещены как варварские. И хотя как раз в этом с оккупантами можно полностью согласиться, любви к фаранги (иностранцам) это не прибавило.
ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ
Как это ни парадоксально, но основой и главной ударной силой армии Ост-Индской компании были индийцы. Наемные солдаты - сипаи - вербовались из местного населения. Сухие цифры: в армии общей численностью 280 тысяч человек всего 45 тысяч были англичанами. При этом от желающих пойти на службу к оккупантам не было отбоя. Причина проста -нищета и тотальная безработица.
Офицер Эдуард Варенн, служивший в Индии, отмечал в своих записках: «Легкость рекрутирования здесь поразительна, она безгранична. Если бы понадобился миллион человек, его можно было бы набрать в шесть месяцев без принудительной вербовки; достаточно было бы бросить клич на базарах. На каждом перекрестке, в каждом караван-сарае, в каждой лачуге, где приютилась беднота, найдется изрядное количество «омидваров» («людей надежды», как их с горькой иронией здесь именуют) - бедняков, потерявших все, что они имели, вплоть до орудий труда.
Земледельцы, ткачи, безработные ремесленники сидят на корточках вдоль улиц, ожидая случая заработать на дневное пропитание для себя и своих семей. Вот вам волонтеры, которые на коленях будут умолять взять их на службу».
Сипаи получали довольно приличное жалованье деньгами, а сверх того казенный паек и обмундирование - ничто по сравнению с жалованьем британских солдат и офицеров. Однако сказочно много - по индийским меркам. Половины их месячного дохода с лихвой хватало на то, чтобы прокормить семью из пяти-шести человек.
Достаток сипаи оплачивали своей кровью. За восемнадцать с лишним лет, предшествовавших началу восстания, сипаев постоянно использовали в роли пушечного мяса для удовлетворения британских имперских амбиций. Именно индийские наемники приняли на себя бремя первой афганской войны 1839-1842 годов, синдской кампании 1843 года, двух разделенных недолгим затишьем пенджабских войн (1845-1846 и 1848-1849), второй бирманской войны (1852). Они же отправились за моря для участия в опиумных войнах с Китаем (1840-1842 и 1856-1860) и в Крымской войне против России (1854-1856).
Но, исправно проливая свою кровь за британскую корону и даже получая офицерские звания, сипаи все равно оставались для британцев людьми второго сорта. При всех наградах и заслугах они - туземцы, а значит - недочеловеки. Офицеры-индийцы не могли командовать частями, где солдатами были англичане, и даже в синайских регулярных полках и батальонах высшие командные должности занимали только британцы. Пределом карьерного продвижения по службе для индийского офицера был чин субадара (соответствующий английскому майору). Никакое геройство не могло сделать индийца полковником или генералом. При этом даже субадара легко мог послать куда подальше любой английский молокосос в чине прапорщика.
Сесть за один стол с тем, кто еще вчера прикрывал тебе спину в бою, британские офицеры считали ниже своего достоинства. Когда британский генерал-губернатор лорд Дальхузи имел неосторожность пригласить к себе на бал по поводу вступления в должность нескольких заслуженных индийских офицеров, это вызвало нескрываемое негодование у британских военных. Губернатору еще долго пришлось объясняться - мол, только не подумайте, что я считаю их такими же, как мы.
Естественно, что подобное отношение не способствовало симпатиям индийских солдат и офицеров к британским. И вкупе с притеснениями местного населения, постоянными унижениями и жуткой коррупцией британских чиновников все это должно было рано или поздно спровоцировать ответную реакцию. Достаточно было искры. Ею и стала винтовка Энфилда.
КЛЯТВА НА ВОДАХ ГАНГА
В ружьях «Энфилд» использовался бумажный патрон, содержащий пулю и порох. Бумага его была обильно пропитана жиром, который защищал порох от сырости, а заодно служил смазкой, облегчавшей заряжение орелку. Все, что нужно было сделать солдату, - надкусить край бумажного патрона, чтобы открыть огню запала доступ к пороху, и забить его в ствол. Удобно и просто. Если бы не одно «но». Для пропитки патронов англичане использовали смесь топленого свиного и говяжьего жира. О чем сипаям, получившим на вооружение новые винтовки и боеприпасы к ним, тут же стало известно.
Казалось бы, ну и что? Но Восток - дело тонкое. Свинья была грязным запретным животным для мусульман, корова - священной для индусов. Соответственно для тех и других надкусить патрон означало свершить святотатство.
Сипаи попросили командование заменить оскорбительный для них животный жир смесью растительного масла и воска. Но британцы отнеслись к этому со свойственным им высокомерием.
Ост-Индской компании были по барабану обычаи каких-то там туземцев.
Более того, подполковник Митчелл выстроил свой 19-й полк туземной пехоты на плацу и заявил, что если кто будет кочевряжиться и откажется использовать новые патроны, то отправится в Бирму, где очень быстро сдохнет от лишений. Не лучше отреагировал и главнокомандующий вооруженными силами Индии, шестидесятилетний генерал Джордж Антон, заявивший во всеуслышание; «Я не намерен потакать их скотским предрассудкам».
Напрасно главнокомандующего пытались увещевать те немногие здравые британские офицеры, которые понимали, чем это может обернуться. Напрасно докладывали о том, что сипаи восприняли отказ как намеренное оскорбление их религиозных чувств и уже дали торжественную клятву (мусульмане -на Коране, а индуисты - на священных водах Ганга) не прикасаться к новым боеприпасам. Военное руководство компании было непреклонно: использовать именно эту модель оружия и именно эти боеприпасы вне зависимости от вероисповедания.
Посему когда отряд кавалеристов-сипаев в городе Мирут, состоявший из 85 человек, отказался взять в руки новые патроны, с них публично содрали мундиры, заковали в кандалы и бросили за решетку. Это вызвало страшное негодование среди остальных индийских военнослужащих. Но даже тогда еще оставалась слабая надежда на то, что до открытого противостояния дело не дойдет. Кабы не женщина - одна-единственная особа, сознательно подлившая масла в огонь.
Ее звали Долли. Она была вдовой британского сержанта, чистокровной англичанкой, и на хлеб зарабатывала проституцией, трудясь в поте лица в солдатском борделе. Из британского сообщества города Мирут ее изгнали за воровство, а посему она спала и видела - как бы отомстить отвернувшимся от нее соплеменникам.
Способ подвернулся, когда в бордель ввалилась толпа негодующих сипаев, обсуждавших несправедливое пленение своих соратников. Решив ковать железо пока горячо, хитроумная Долли тут же подговорила своих товарок не обслуживать солдат. Она заявила, что даже проститутки презирают трусов, которые позволили арестовать своих товарищей, и если те хотят любви - то пускай пойдут и освободят их. В противном случае на секс могут не рассчитывать. И это стало для сипаев последней каплей.
СЕКРЕТНЫЙ КОД - ЛЕПЕШКА
У синаев перекрыло крышу. Мало того что отцы-командиры хотят их опустить, заставив взять в рот нечистые патроны, так еще и бабы не дают! Так жить нельзя. Дружной толпой сипаи 20-го и 11-го полков Бенгальской туземной пехоты и 3-й полк легкой кавалерии отправились к тюрьме. Там они открыли огонь по британским солдатам и офицерам и освободили заключенных.
Затем разъяренная толпа разлилась по городу. Были перебиты все европейцы, до которых сипаи смогли дотянуться. Они врывались в дома, жгли, грабили и резали, не жалея никого - ни женщин, ни детей. Обратной дороги не было, а потому на следующий день мятежники двинулись на Дели, где разгромили британский гарнизон, расквартированный в Красном форте. Все англичане были перебиты и там. Горели банки, горели дома европейцев и христианские церкви. Повсюду царили насилие, грабеж и мародерство. Повстанцы уничтожали все следы чужой цивилизации - телеграфные станции, мосты, железнодорожные линии, даже городское освещение в центре Дели. Теперь ни один белый ни в одном уголке Индии не мог чувствовать себя в безопасности.
Тысячи индийцев присоединились к восставшим. Вскоре мятеж охватил Северную и Центральную Индию. Интересный момент: для скрытой мобилизации гражданского населения восставшими сипаями была разработана остроумная система связи с помощью чапатти - лепешек из низкосортной муки. Они были основным продуктом питания в Северной Индии, и их перевозка не вызывала никаких подозрений. Делали так: выборный командир отряда самообороны из одной деревни изготавливал две чапатти. Одна подтверждала его полномочия, а вторую он передавал командиру в другой деревне с указанием испечь еще десять. И опять командир оставлял одну лепешку себе, подтверждая участие своей деревни в мятеже, а десять раздавал - по две каждому - связным из пяти других деревень, с такими же инструкциями.
Получив чапатти, крестьяне немедленно брались за оружие, нападали на европейцев, расширяя зону мятежа и отвлекая на себя войска британцев. В общем, вскоре заполыхала вся страна. Колониальная власть Британии в Индии оказалась на волоске. Крошечные британские гарнизоны по всему северу страны, включая крупнейшие города региона Лакхнау и Канпур, были осаждены вооруженными индийцами.
Лишь после 14 месяцев кровопролитных боев, мобилизовав все свои силы, Британская империя смогла наконец справиться с этим кошмаром. Восстание сипаев было подавлено с невероятной жестокостью. Пленных повстанцев, а также мирных индийских крестьян и горожан, оказавшихся на территории мятежных районов, британцы вешали, пытали, расстреливали и расчленяли заживо тесаками. Как и восставшие в свое время, они не жалели ни женщин, ни детей. Для особо же отъявленных мятежников изобрели казнь, которая получила название «дьявольский ветер». Именно ее увековечил на своей картине «Подавление индийского восстания англичанами» знаменитый русский художник Василий Васильевич Верещагин. Приговоренных привязывали к жерлу артиллерийских орудий и стреляли, разрывая несчастных на куски. Тем самым британцы лишали их надежды на вечную жизнь: по представлениям индусов и мусульман, если тело погибшего не сохранилось и не погребено, то ни райские кущи, ни перерождение ему больше не светят.
И все же победа, добытая кровавой ценой, уже не вернула оккупантам былого могущества. Впервые за все владычество Британии пришлось менять свою политику и спешно идти на уступки и оговорки.
1 ноября 1858 года в торжественной обстановке была оглашена Декларация британского правительства, в которой сообщалось о прекращении на территории Индии деятельности Ост-Индской компании. Теперь страной правила напрямую королева - императрица единой Индии. Были снижены налоги, издан закон об аренде, ограничивший произвол местных феодалов. А индийские части бенгальской армии подверглись радикальному преобразованию. Отныне они стали комплектоваться преимущественно гурк-хами - выходцами из Непала, оказавшими неоценимые услуги англичанам при подавлении мятежа.
Потомки тех гуркхов по сей день верой и правдой служат Туманному Альбиону - только за последние двадцать лет они побывали в Косово, в Сьерра-Леоне, Боснии, Афганистане. И, конечно, на Фолклендах - когда отстаивали для империи, уже потерявшей из-за своей жестокой политики 95 % территорий, то немногое, что у нее еще осталось.
Текст: Дмитрий Лычковский
Патрон №4 (апрель 2012)
